Глава десятая /1
С самых ранних моих йога-классов Доусон говорил о радости соединения с людьми со всей страны на праздновании Летнего Солнцестояния. Это было священное и благоприятное время, признанное духовными общинами во всём мире с начала времён. Солнечная энергия находится на пике активности, а духовные каналы широко открыты. Я с трудом мог дождаться этого события. Там должно было быть всё, что я любил – горы, свежий воздух, кемпинг и много людей, занимающихся йогой и медитацией.
Место назначения было в часе езды от Санта Фе. С небольшой группой я приехал на место на несколько дней раньше, чтобы обустроить лагерь. Мы ехали в кузове грузовика Доусона вместе с мешками еды, газовыми баллонами, плитами, огромными котлами, строительными брёвнами и палатками.
Я осознал, как легко мы добрались, только после того, как услышал рассказы тех, кому пришлось проехать в фургонах через всю страну. Многие ехали несколько недель – и всё это только для того, чтобы приехать. В то время ещё никто из нас не летал на самолётах. Мы обустроили место для приготовления еды и построили сцену, где мог учить Йогиджи.
Каньон Санта Клара в горах Джемез в северном Нью Мексико – одно из красивейших мест на планете. Гора Чикома, украшенная в конце сезона лоскутами снега, возвышалась в мирной долине. Приток реки Санта Клара извивался между насаждениями высоких елей и пихт и лугами с зелёной травой и дикими цветами. Долина была на самом деле частью единой огромной вулканической кальдеры (кальдера – круглое или овальное углубление в конце жерла вулкана), охватывающей всю горную цепь. Она была священной для индейцев пуэбло и принадлежала их предкам на протяжении тысячелетий.
Фургоны из Вашингтона, Бостона, Флориды, Орегона и разных частей Калифорнии приезжали под фанфары и приветствия. Каждая группа селилась в разных частях долины с палатками и несколькими вигвамами. Мы все были длинноволосыми детьми цветов, так что там было мало правил. Лидеры групп настаивали, что наркотики запрещены, и нас поощряли воздержаться от секса на время празднования солнцестояния. Хотя случайные затяжки травкой всё же были не редкостью.
Однажды днём горный ливень заставил всех стремглав убежать в укрытия. Как только дождь перестал, я вышел из своей палатки вдохнуть свежего душистого воздуха. Долина была совершенно очаровательна; мистический туман обнимал землю, а дождевые облака всё ещё скрывали вершины гор. Я шёл вниз по широкому и совершенно пустому лугу в состоянии изумления. Неожиданно, в ста ярдах от меня, из тумана стала появляться фигура Йогиджи, поднимавшегося по долине прямо по направлению ко мне. Отдалённые голоса слышались по краям луга, люди выбирались из своих укрытий. Но следующую пару минут это были только Йогиджи и я в середине этой великолепной долины. В тишине мы шли друг к другу как в замедленной съёмке, пока вершины гор появлялись из облаков и освежающий душистый воздух наполнял наши лёгкие.
Итак, мы встретимся, думал я про себя. Он был мастером йоги, а я начинающим студентом. Пока наши дороги сводили нас ближе, я обдумывал слова, которые бы я сказал, чтобы поприветствовать его. Что ещё более важно, я с большим предвкушением ожидал слова мудрости, которыми он поделится со мной.
В те дни я отождествлял себя с великим йогом Тибета Миларепой, который много лет жил в горах медитируя. Как и Миларепа, я имел обыкновение сбегать в горы при любом случае. Там я представлял себя отрекшимся от мира, живущим в пещере, медитирующим весь день напролёт и живущим в блаженстве.
Решающий день, когда Миларепа встретил своего гуру, изменил его жизнь. Узнав своего гуру, Миларепа упал к его ногам и молился о благословении. Гуру дотронулся до него, и великий занавес иллюзии Майя приподнялся, Миларепа мельком увидел ясный свет реальности. Мне было любопытно, будет ли моя неминуемая встреча с Йогиджи иметь схожий эффект.
Пока мы приближались, я размышлял, бросаться ли мне ему под ноги. Могу ли я действительно сделать это? Чего я только не передумал. Может быть, я должен просто дотронуться до его стоп. Разве ученики не касаются часто стоп своих учителей? Тем не менее, в то время это не было обычной практикой среди студентов Йогиджи. В любом случае, это казалось немного экстремальным. Может быть, мне стоит просто поклониться. К этому времени он становился ближе. Я понятия не имел, что мне делать. Он был практически около меня, а я чувствовал себя всё более и более измотанным. Должен ли я сказать что-то? Как бы то ни было, я просто стоял там, сложив ладони вместе и широко открыв глаза. Я так остолбенел, что не мог даже сказать Сат Нам.
Йогиджи шёл вперед, как величественный король. Его огромный белый тюрбан был его короной. Платок, обёрнутый вокруг его плеч, был его королевской мантией. Он казался очарованным великолепием горной долины и мог не заметить сумасшедшего ребёнка на его пути, который в тот момент прорывался через ловушки ума и невероятно волновался.
Он подошёл ко мне, казалось бы совершенно не замечая моего присутствия, с глазами, сосредоточенными на какой-то отдалённой горной вершине. Неужели он собирался пройти прямо мимо меня, даже без кивка, совсем меня не поприветствовав, даже без простого Сат Нам, как будто бы я не существовал? Это, конечно, выглядело именно так, и я не мог в это поверить. Неужели я и в самом деле был полным ничтожеством, так что он даже не скажет мне «привет»?
По правде говоря, я ожидал его признания меня. У меня всё было наоборот. Я хотел, чтобы он, мастер, признал меня, а не наоборот. Как обычно, я застрял в своем эго и не понимал того, кем он был. Я стоял там, в действительности хватаясь за возможность того, что он признает моё высокоразвитое духовное состояние и просветит меня своим магическим прикосновением. Да, я был в стране духовных фантазий.
Он прошёл прямо мимо меня, с высоко поднятой головой и взглядом, сосредоточенным на дальних вершинах. Я был сокрушён. Но неожиданно он развернулся и уставился на меня своими невероятно мощными глазами. Он выпучил их так широко, что я подумал, они могут выпрыгнуть прямо из его головы. Затем он высунул язык. В течение нескольких мгновений, он был полным клоуном. Вот так это было, ничего больше, ни слов, ни просветления, просто огромные глаза и язык. Затем он ушёл.
Вау! Неужели он только что показал мне язык?
И так я стоял посередине этого прекрасного луга, тщетно пытаясь понять, что произошло. Да, он действительно показал мне язык. Мой ум был в смятении. Неужели он только что состроил мне смешную гримасу? Да, он сделал это, и это было действительно глупо. Я стоял там, а его образ с выпученными глазами проносился у меня в голове. Это было слишком. Вдруг я начал смеяться. Я смеялся, пока у меня не потекли слезы.
Что это значило? Почему он это сделал?
Гуру Миларепы никогда не показывал ему язык, по крайней мере, это не описано в его автобиографии. Как я должен был это интерпретировать? Было ли у этого жеста какое-то глубокое значение? Возможно, он на самом деле просветил меня, а я просто об этом не знаю. Я продолжал идти в оцепенении. Ничто не имело смысла, мой ум кружился, пока не произошло что-то вроде замыкания. Я остался с чувством умиротворения и улыбкой на лице.
Он действительно донёс что-то до меня. Его смешное лицо, возможно, было единственным способом пробиться через мои слои неуверенности и страха. И это может показаться сумасшедшим, но я чувствовал, что ему на самом деле не всё равно.
Сегодня, когда я рассказываю об этом случае, это всегда вызывает смех. Действительно, я просил его об этом. Духовный учитель – это зеркало. Его работа – отражать, кто мы и куда мы идём. Лицо клоуна достаточно хорошо обобщает то, где я был в тот день в 1970.
Конечно, Йогиджи делал то, что он делал всегда – учил, даже с помощью языка. Одной из его задач было освободить нас от нашего эго и ограниченного сознания. Иногда это оборачивается большим сюрпризом: нарушение правил, юмор, злость, жёсткая мудрость, иногда совершенно неожиданная, и даже высунутый язык. Я довольно сильно застрял в своем эго. Тот язык определённо привлёк мое внимание.